— Я должен тебя поцеловать, — сказал он негромко, глядя в ее глаза. — По-настоящему на этот раз, и я тебя предупреждаю, поцелуй может быть долгим.

— Ради Фелипе? — прошептала Симона. — Если он смотрит?

— Ради себя, — прорычал мужчина.

Если бы этого признания не хватило, чтобы воспламенить ее кровь, прикосновение его губ довершило эффект. Он был на вкус как вино, что они делили за ланчем, и как кофе, и как обжигающая страсть. Как наркотик. Как пламя.

Сердце Симоны забилось чаще, когда он привлек ее ближе. Их языки встретились в танце, который скоро стал страстной битвой, и все тайные места в ее теле отзывались на это безумие пульсирующим жаром. О, этот мужчина умел целоваться. Никогда Симона не ждала подобного от одного лишь поцелуя. И хотя она не хотела испытывать все это, ей было слишком хорошо, чтобы останавливаться.

Алесандер остановился первым. Вдруг отстранив ее, он перевел дыхание, оставив ее губы гореть неутоленной жаждой. Симона попыталась успокоить свое дыхание, не показывать, как сильно ей хотелось продолжения этого поцелуя. Она была плохой актрисой.

— Нам нужно подумать о защите, — выдохнул Алесандер.

От поцелуя? Симона не была уверена, что поняла его.

— Что?

— Ты принимаешь таблетки? Противозачаточные?

Симона отступила в сторону, даже смогла рассмеяться.

— Какое тебе дело?

— Нам нужно будет принять необходимые меры.

— Против чего именно? Мы договорились, что не станем заниматься сексом, зачем нам какие-то меры?

— Я передумал. Я не женюсь на тебе, если не смогу заняться с тобой сексом.

На этот раз Симона нашла в себе силы отпихнуть его.

— Нет! Ты подписал контракт! Мы оба подписали. Мы согласились, что не будет никакого секса.

— Я меняю условия сделки.

— Ты не можешь. Уже поздно.

— Разумеется, могу. Мне не нравятся условия, и я их меняю.

— А я отказываюсь принимать эти изменения. В нашем браке секса не будет.

— А я говорю, будет.

— Думаешь, ты сможешь меня заставить? Я не буду ничего менять. Я этого не хочу.

— Уверена? Мне показалось, ты рада была бы отдаться мне здесь и сейчас, прямо у машины среди винограда. Если бы я сам не остановился, ты бы так и сделала.

Симона смотрела на него открыв рот.

— Ты вообразил это, потому что я позволила меня поцеловать?

— Ты больше чем позволила. Твое тело хочет меня.

— Не льсти себе, — сказала Симона, качая головой. Поцелуй был хорош, но это еще ничего не значило. — Ты ошибаешься. Я не хочу тебя. Да, мы поцеловались, и это было неплохо, но все это только ради Фелипе.

— Ну и кто теперь занимается самообманом? Ты не о Фелипе думала, когда я тебя целовал.

— Это не значит, что между нами будет секс. Я не хочу спать с тобой. Ни за что.

— Хорошо, — кивнул Алесандер, отступая. — Наверное, я ошибся. В таком случае я вернусь и скажу Фелипе, что свадьбы не будет.

— Что? Почему? Ты не можешь! После всего, что мы уже сделали! Фелипе верит в нас, в то, что мы поженимся. Верит, что поведет меня к алтарю. Ты не можешь так с ним поступить…

— Я? О нет. Это ты так с ним поступаешь. Это ты хочешь лишить его радости.

— Поверить не могу, что ты перекладываешь ответственность на меня. Хотя чему я удивляюсь, Фелипе предупреждал меня с самого начала. Он сказал, что нельзя доверять Эскивелю, что все вы безжалостны. Мне надо было его послушаться.

— Может, и надо было. — Его холодный резкий тон выбил почву у нее из-под ног.

Куда делся мужчина, чей страстный поцелуй почти испепелил ее на месте? Неужели все это было притворством? Симоне было дурно от того, насколько она его желала.

— Я тебя ненавижу. Как никогда и никого в моей жизни.

— Отлично. Я предупреждал тебя, что я не рыцарь в сияющих доспехах. Ненависть облегчит тебе жизнь, когда ты уедешь.

Глава 8

Симона хотела его ненавидеть. Лежа на своей узкой кровати посреди ночи, она очень старалась ненавидеть Алесандера, но правда была сильнее ее. Нельзя было давать ему шанс поцеловать ее. Теперь ее тело жаждало заняться с ним любовью. Но Симона не хотела этого, не могла этого сделать. Любовь делала людей уязвимыми. Симона узнала это из отношений с Дэймоном, когда они перешли от ухаживаний к сексу и к высшей его степени — к любви. Как она думала. Предательство Дэймона уничтожило ее желание подпускать мужчин близко. Она научилась держаться на расстоянии, так никто не мог причинить ей боль. Если держать людей на расстоянии, не будет никаких осложнений. Симона была права, настаивая на браке без секса. Она не хотела повторять ошибку, совершенную с Дэймоном.

И все же мысль о сексе с Алесандером лишала ее дыхания. Симона ворочалась на простынях, думая о том, как сбивается постель от страстных объятий. Ненавидя себя за то, что ждала выполнения его угрозы больше, чем боялась его. Боже, ну почему она не может заснуть?

Близилось время сбора урожая. У Алесандера прибавилось дел, но он успевал управляться со своим бизнесом и навещать виноградник Фелипе, чинить шпалеры и ямы на дороге. Даже если он заботился о своей будущей собственности, Симона не могла на него злиться, видя, как рад Фелипе тому, что его лозы снова выглядели ухоженными. Она пыталась держаться от Алесандера подальше, но он постоянно был поблизости, заполняя маленький коттедж своим присутствием, пока он беседовал с Фелипе о винограде и тонкостях виноделия. И Симона не могла совсем уж избегать его, потому что за урожаем близилась их свадьба. Алесандер нанял распорядительницу торжеств, которая должна была организовать празднество меньше чем за месяц. Симона была бы рада избавиться от хлопот, но ей некуда было деться от бесконечных вопросов. От нее хотели решений, планов, и все было срочным, и каждая мелочь была невероятно важна.

— Я не могу найти церковь, — взволнованно призналась распорядительница на одной из встреч. — Вы ждали слишком долго, все церкви в Сан-Себастьяне и даже в окрестных деревнях забронированы на месяцы вперед.

Алесандер пожал плечами:

— Тогда мы проведем церемонию на винограднике Эскивель. Необычно, но все поймут.

Женщина вздохнула с явным облегчением и повернулась к Симоне:

— Вы выбрали, кто будет подружкой невесты?

— А это обязательно? — сморгнула Симона.

Распорядительница взглянула на Алесандера:

— А вы выбрали шафера?

— Да, это мой приятель из Мадрида, Маттео Кахон.

Симона насторожилась, имя казалось очень знакомым.

— Футболист? — спросила женщина, и Симона вспомнила, где она о нем слышала — в вечерних новостях. Там сказали, он недавно подписал контракт на очень крупную сумму, что сделало его самым дорогим испанским игроком. А еще там же сказали, что он недавно бросил свою девушку, став еще и самым желанным холостяком страны.

— Si, — кивнул Алесандер. — Мы знакомы с университета. Видимся нечасто, но он нашел окно в своем расписании и сможет приехать.

— Тогда я знаю, кто будет подружкой невесты, — сказала Симона и на вопросительный взгляд распорядительницы добавила: — Я спрошу ее и сообщу вам.

Тем временем Фелипе был счастливее, чем когда-либо. Казалось, он помолодел лет на двадцать. Он кипел энергией, даже потребовал отвезти его в город, чтобы купить костюм, первый новый костюм с тех пор, как он женился на Марии больше пятидесяти лет назад. Все это того стоило. Даже если после визита в больницу врач отвел Симону в сторону и сказал, что от радости болезнь Фелипе никуда не исчезла. На это не было шансов. Симона поблагодарила доктора и стряхнула разочарование. Она знала — чуда и выздоровления не будет, и глупо было на это надеяться. Вместо этого Симона решила, что перестанет держать Алесандера на расстоянии. Перестанет пытаться ненавидеть его, а вместо этого будет изображать столько счастья, сколько сможет, для Фелипе. Она не могла подвести деда, даже если ненавидела новые условия сделки.